В какой-то момент становится трудно переоценить значение объекта в пространстве – его материального воплощения, которое программирует ситуации. И если представить, что ситуациям ведется счет, то может возникнуть желание «заботиться» об их качестве.

Вопреки устойчивости, которую дает определенность, я стремлюсь к тому, чтобы у произведения отсутствовал стиль. Либо чтобы этот стиль имел малую принадлежность к объекту – обозначал вектор. Даже если процесс создания формы складывался на границах прежде кем-то сформулированных эстетических концепций. Возможно, тогда получится разглядеть волю самого объекта.

Большой опыт сложной обработки материалов с целью реализации художественных замыслов приводит к странному (на первый взгляд) выводу: то, что ты делаешь, уже существовало. В дереве или металле, вне твоей воли. Это проявляется в свойствах каждого материала, который диктует способы обработки. И даже теперь, когда его все чаще касаются роботы, нам хочется, чтобы они допустили ошибку. Готовые произведения тоже диктуют способы взаимодействия с ними.

Удачной мне представляется та работа, которая похожа на чистый лист. Таким образом рождается контекст, в котором условия личного отношения к пространству, внутри которого объект, как будто получают больше свободы.